50 оттенков погружения в Гигера

Я поглубже засовываю в нее палец, и мне вдруг становится хорошо. Лучше, чем прежде. Кровь моя побежала по жилам, и я наконец-то расслабился. Она ответила мне не то благодарным стоном, не то отчаянным всхлипом, после чего замолкла. Да и не все ли равно? Сейчас я встану и уйду, навсегда забыв про ее существовании. Найду следующую, может быть даже попробую засунуть в нее всю ладонь целиком, чтобы посмотреть на эффект.

Я живу этим, и каждая из них должна это понимать.

Но без них… где бы я был? Валялся бы на полу, пуская слюни и жалея себя, как пубертатный школьник. Нет, я другой. Я не хочу смотреть в прошлое и ощущать их боль.

Я разворачиваюсь и ухожу. И, хоть не вижу этого, но чувствую, как она смотрит мне в след. Тысячей своих глаз, миллиардами нервных окончаний, органических и не очень. Меня таким сделала природа, а кто сделал ее? Что она думает обо мне? О нас… Мне кажется, что в этой моей реальности я стал сентиментальнее, хотя раньше этого за мной не водилось. Даже когда в той аварии погибла моя подруга и я получил повреждение мозга, я все равно не утратил оптимизма и веры в себя. Я смотрел в будущее с улыбкой, что бы со мной ни происходило. Хотя, быть может, именно травма головы и стала причиной моего безразличия к этому… существу.

Когда я покинул ее, до меня дошел потрескивающий звук, как будто генератор, что бесперебойно работал лет сто, кто-то отключил. Она умерла. Ее механическое сердце, если таковое вообще было, перестало «биться», и больше она никогда и никого не пустит в себя, не подарит блаженного мига и надежду на будущее. Я не знал наверняка, но я надеялся. Она должна была быть только моей, от начала и до конца. Пусть лучше умрет…

«Эгоист! Лицемер! Ублюдок!» − завопил человек внутри меня.

Это все оно – это место, эта непонятная подводная станция, на которой я загадочным образом оказался, это оно сводит меня с ума, бросает меня от эйфории до безразличия за один миг. Здесь из стен, будто бы растения, вылезают и раскрываются серыми и черными маслянистыми цветками причудливые механизмы. Органика и металл работают сообща, создавая новые синтетические сочетания, диковинные, манящие и ужасные. Немудрено сойти с ума и утратить свою личность.

Смешно, виню место за то, каким стал. Место есть место, каким бы странным и опасным оно ни было. Гадко и глупо, но так оно и есть.

Я шагаю вперед и не останавливаюсь. Мое тело, которое я так хорошо знал, начинает меняться. На моей коже уже проступили черные пятна, создав что-то вроде гладкой резиновой оболочки, и это даже не самое странное, что со мной произошло. Другим жителям этой станции повезло и того меньше. Я встретил женщину, у нее из груди тянулся гофрированный шланг, дающий ей кислород, а механизированные легкие, что крепились снаружи, гоняли воздух, продлевая бедняжке жизнь. Она не могла сдвинуться с места, не могла уйти, иначе легкие перестали бы работать. Человек и машина, совершенное и самое беспомощное существо во Вселенной. Надеюсь, я таким не стану. И еще больше надеюсь не разучиться различать нормальное от искусственного.

Спускаюсь все ниже. Видения прошлого этого места становятся все чаще. Люди умирали и восставали в виде машин, их тела стонали от боли, а потом – наслаждения. Нервные импульсы и эмоции сменялись на алгоритмы и выводы, воспоминания превращались в архив данных, а плоть, стареющая и хрупкая, обретала бессмертие. Стальное уродство из проводов, трубок и микросхем становилось прекрасным зрелищем. Мне они тоже начинают нравиться. Трубки гоняют по механизмам пахучие жидкости, словно кровь, фотоны, как мысли, летят навстречу к конечной цели, от мозга и обратно, а механизм трудится без отдыха, без остановок и без осечек, как будто и не знает, что мышцы должны отдыхать.

И неопределенный вопрос о смысле жизни утрачивает свой риторический оттенок. У машины нет философии, нет предположений, есть только цель и результат ее работы. Этот новый мир, в котором я очутился, совершен. Он настолько прекрасен в своей неестественности, что старается меня изгнать. Я порчу эту картину, потому что, несмотря на новое тело, я остаюсь человеком. Потеющим, задыхающимся и жутко уставшим. Плоть слаба. Я – слаб. Я паразит или микроб, не знаю, кем меня считает местная действительность, но она не перестает со мной бороться. Она шлет мне навстречу существ, которые, без сомнения, когда-то тоже были людьми. Они словно созданы для того, чтобы искоренять проблемы вроде меня. Они ищут, они находят, они рвут плоть, они ломают кости, они уничтожают разум. Они очищают свой дом, ставший единым организмом.

Я так погружаюсь в свои мысли, что не замечаю угрозы. Из-за угла выходит существо, которое можно было бы назвать человеком. Тело его темное, а на голове – переливающийся ярким светом водолазный шлем, странным образом заставляющий тело казаться еще более черным. Но нет, это не шлем, это и есть его голова. Он такой же механизм, как и все, что меня окружает, но гораздо, гораздо опаснее! Он притягивает к себе взгляды, и если попался, то считай, что уже мертв.

И я посмотрел на него. Существо посылает ментальный импульс, и мой мозг начинает кипеть. Глаза лопаются, будто ягоды, и я не слышу своего крика, ведь уши обильно заливает кровь. Я падаю, но уже не чувствую боли. Я падаю, потому что мертв.

Проходит час. Для медицины это мгновение, на которое не стоит обращать внимание. Но медицина в этом мире уже не главная наука о здоровье. Мое новое тело вновь спасает меня. Маленькие частицы восстановили нервные окончания, вернули все части на прежние места, запустили организм, а потом пробудили меня. Но боль… она никуда не ушла. Мой организм все еще не совершенен. Часть ран так и остались открытыми, зрение застилает кровавая пелена, но хуже всего нога. Раздробленная кость под коленом моментально приводит меня в чувство. Должно быть, это существо решило оставить мне прощальный подарок, прежде чем уйти. Я борюсь с отчаянным желанием закричать. Нет. Нельзя. Не здесь.

Оно может вернуться.

Опираясь на стену, я поднимаюсь и начинаю движение. Только двигаясь вперед, можно надеяться на спасение. Только движение сделает меня лучше. Совершеннее. Передо мной открывается дверь, и я едва не падаю от ужаса. Но за дверьми никого нет. Это всего лишь старая электроника, автоматические двери, любезно приглашающие меня войти. Я улыбаюсь, но чувствую, как мышцы лица протестуют.

Внутри было то, что я и не мечтал увидеть. Снова она. Но не та, другая, но похожая на нее будто сестра. Осторожно я опускаюсь на колени и чувствую на себе ее взгляд. Она никогда не видела таких как я. Она напугана, но заинтригована. Боль в ноге подгоняет меня, но я не тороплюсь. Я ловлю момент, готовлю ее, провожу пальцами вокруг отверстия. Она мягкая, мокрая и теплая, как будто живая. Она создана, чтобы спасти меня. Сейчас покружу в нее пальцы и моя боль уйдет, кости восстановятся, а мысли снова станут ясными. Она завершит то, что не смогло мое тело.

Я исцелюсь, а она умрет.

Здесь все так. Чтобы спаслись одни, должны умереть другие. Чтобы сохранить кому-то жизнь, надо научиться жертвовать собой. А жертвовать способен только тот, кто остается человеком. И с каждым разом мне это сделать все трудней.

122